Выжженный край - Страница 79

Хьен понимал, что Кук делает это в память о Нгиа, из острого чувства сострадания к матушке Эм. Ведь из Срединной деревни, где будет дом матушки Эм, ей куда сложнее добираться в волостком.

— Если бы Нгиа остался жив, — внезапно сказала Кук, — ни у кого бы не вызвало удивления, что я живу с матушкой Эм… Ну да ладно, видимо, это действительно единственный способ сделать так, чтобы Оу смогла поехал, учиться.

— Мы с тобой оба в ответе за эту женщину… А о доме не беспокойся — я все улажу.

— Ну хорошо, я пошла…

— Пока! Завтра либо я, либо Чать, и общем, кто-нибудь из нас зайдет за матушкой Эм — пора свозить ее к старому дому…

— Ох, чуть не забыла, — спохватилась Кук. — Тебе письмо.

Она порылась в сумке, протянула ому письмо и ушла.

Едва взглянув на почерк на конверте, Хьен покраснел и посмотрел вслед удаляющейся быстрыми шагами девушке. Ему и не терпелось поскорее вскрыть письмо, посмотреть, о чем может писать ему эта интеллигентная и милая горожанка, и в то же время было почему-то жаль, что Кук ушла пот так быстро. Захотелось отце хоть немного побыть с ней.

А Кук, став в ряд вместе с другими женщинами, высаживала на отвоеванном у воронок поле рисовую рассаду. Зелень рассады преображала землю, долгие годы заброшенную, казалось, она заново возрождала поле к жизни, и пусть ею было покрыто еще не все поле, а лишь малая его часть, но это было для всех огромной радостью.

Кук стояла по колено в илистой грязи, привычными движениями втыкая в землю зеленые пучочки, и все же она чувствовала, что пальцы плохо слушаются ее. За долгие годы руки отвыкли от этой некогда столь привычной работы. По, несмотря ни на что, на душе было легко и радостно. Опа оглянулась и увидела, что и лица всех остальных, в ряд с ней идущих по полю женщин тоже светятся, согретые этой общей радостью.

Не смолкали оживленные голоса и смех. Близились сумерки, но люди и не думали оставлять свою работу. Стало известно, что из провинции в ответ на неустанные просьбы Кук о помощи вот-вот должны прислать более сотни пленных — бывших офицеров — засыпать воронки от бомб. И теперь торопились, чтобы успеть сделать остальные дела: засаживали последние оставшиеся делянки рисовой рассадой, черпали воду на поле…

Кук распрямила спину, оглянулась и увидела Хьена. Он стоял неподалеку, на краю делянки.

— А я думала, что ты к своим торопился… — сказала она.

— Пойдем пройдемся, мне нужно тебе кое-что сказать.

Они пошли к реке.

— Это письмо, первой начала Кук, — оно из Хюэ?

— Да, я познакомился там с одним стариком и его дочерью… Он профессор, но сейчас в народно-революционном комитете.

— А дочь?

— Ну, как сказать, просто обычная девушка…

— Ты уже прочитал письмо?

— Нет еще, успею. Слушай, к Чатю жена приехала с ребенком, проведать. Они там, у нас…

Ой, нм, наверно, у вас неудобно?

— Наоборот, только жена Чатя стесняется, что хозяйка все время и поле надрывается, а она, выходит, сидит сложа руки…

— Может, устроить их в моей бывшей комнате?

— А это можно?

— Почему нет? Конечно, это не очень хорошо, потому что там шумно. Вот что, давай лучше устроим их при пашем магазине, там есть пустая комната.

— Кто у них сейчас главный?

— Тьен, знаешь ее?

— Жена Ванга, что ли?

— Ну да, она самая! Я скажу ей, пусть освободят ту комнату от хлама. Там жене Чатя лучше будет. И Тьен рада будет.

Кук помолчала немного, потом осторожно спросила:

— Ты часто получаешь письма из дома, вообще с Севера?

— Нет, так же, как и во время войны…

Мать Хьена умерла рано, отец жил у сестры, тетки Хьена, у которой было много детей. В Ханое Хьен мало времени проводил дома, старался уйти к друзьям. Из дома, когда он был на фронте, писали редко — раз в год, а то и того реже. Обычно это были письма от отца или от старшей дочери тетки. Кук все это знала. Знала и то, что когда-то, едва Хьен появился здесь, в него без памяти влюбилась одна из местных девушек.

— Ты помнишь Кун из Западной деревни? Она была влюблена в тебя… — сказала Кук.

В памяти Хьена всплыло миловидное круглое личико. С тех пор как Кун погибла, прошло уже шесть или семь лет…

— А я вспоминаю тот день, когда Чать привез тебя на похороны Нгиа…

— Так это был Чать?! Я тогда вообще никого и ничего не видела…

— Еще бы, ты так переживала…

— Да, очень… Мне Нгиа рассказывал, что у тебя девушка в Намдине?

— Какая еще девушка?!

— Ну как же, она тебе еще письма писала, не помнить?

Хьен расхохотался. В те времена, когда шли ожесточенные бои за Куангчи, многие девушки-северянки писали на фронт. Ему попало письмо от десятиклассницы из Намдиня. Оно было так складно написано, что он не удержался и прочел его всей роте. Ребята настояли, чтобы он ответил, — такое замечательное письмо никак нельзя было оставить без ответа. И началась переписка, которая продолжалась несколько месяцев, при этом девушка писала каждую неделю.

— Ушли из крепости, и больше я ее писем не получал, — все еще улыбаясь, сказал Хьен.

— И адреса не помнишь?

— Лет, не помню. Давно это было. А ты-то что вдруг вспомнила?

Кук тоже улыбнулась в ответ на его улыбку. Хьен подумал, что он ошибался в ней — ему казалось, она занята только своей работой. А вот опа, оказывается, какая — просто обыкновенная девушка.

Ему вдруг показалось, что она очень похожа на Куи — тот же овал лица, такие же полосы… Конечно, они землячки, да и есть что-то особенное в них, этих девушках из Куангчи…